Чем старше становлюсь, тем с большей тоской смотрю на детей. Нелегкая у них судьба...

Вот смотрите: живет ребенок в семье до какого-то времени. Потом его отдают в казенное заведение (ясли, садик, школа), где установлены правила коллективного поведения, под которое вашего домашнего и такого индивидуального ребенка должны прогнуть в дисциплину и подчинение взрослым, где все и каждый, со своей индивидуальностью и неповторимостью, со своими личными желаниями и сиюминутными хотениями, со своими наклонностями, особенностями должны быть выровнены и обезличены по единому ранжиру, обеспечивающему удобство персоналу в управлении детским коллективом. 

Мотивация ребенка в ощупывании, в познавании не только этого мира, но и своих индивидуальных возможностей в окружающей среде. Мотивация взрослых, работающих с детским коллективом – в обуздании самостоятельных и глубоко личных импульсов. Как бы мы это ни называли, но придем все равно к понятию насилия, издевательски называемому воспитанием.

Ах, дети должны «социализироваться» (как скажут у нас). А кто же спорит. Но одно дело поиграть с другими ребятами час-другой в сутки, а иное дело – провести в детском коллективе иногда даже больше, чем родители ребенка проводят на работе за деньги (ясли, садик, школа с продленкой и внеклассной деятельностью). Где у ребенка его личное пространство, его личное время, его личная дверь, которую он хочет захлопнуть перед всеми чужими?

Это благо, если ребенок лабильный и экстравертный, благо, если взрослые попались в ласковые и добрые, благо, если детки в коллективе попались воспитанные, незлые и уравновешенные. А если нет?

Я смотрю на этих маленьких заключенных и думаю: вот ваши родители тоже ходят в казенные места на весь день. Но там им за все лихо, связанное с продажей своего труда, за весь дискомфорт подчиняться кому-то, за необходимость быть окруженными чужими и не всегда приятными людьми хоть платят денежную компенсацию, дают отпуска, дают возможность жаловаться, судиться или просто хлопнуть дверью и уйти…

А эти маленькие, они не могут ничего. Только сами взрослые могут сменить для них коллектив с большим насилием на коллектив с меньшим. Но элемент подавления, подчинения будет в той или иной степени на протяжении всего взросления ребенка вплоть до окончания им школы.

Еще одна абсурдная вещь. Вспомните, как нам вдалбливали – надо уважать старших! А вы не спрашивали себя, почему и за что их надо уважать? Только потому, что ты прожил не так долго, как они и ты младше? И что за заслуга прожить долго и постареть? А если жизнь у старшего прожита пустяковая, бессмысленная или вообще подлая? Если он дурак необразованный и невоспитанный? Если подлец и мерзавец? Но он старше…

Учительница взрослая, и ее надо уважать за это? А директора школы надо уважать еще больше потому, что он и взрослый, и еще директор?

ОК, ребенок согласен уважать их так, как он приучен семьей уважать другого равного ему человека просто за то, что тот такой же человек, со своим телом и душой. Учительницу можно уважать за ее знания, за желание передать ребенку свой багаж, за то, что она хорошо выполняет свою работу. Но спросите, хочет ли он уважать Марь Ванну только за ее возраст? Если не побоится ответить правду (а они нас боятся – ведь взрослых почему-то надо уважать), то он вам такое скажет…

Вы как хотите, а я считаю не только неправильным, но и губительным прививать детям искусственное уважение к возрасту людей. Это занижает планку ребенка в установке критериев для истинного уважения к людям за их какие-то выработанные ими качества – ум, честность, профессиональность, знания, доброту, порядочность, а не приобретенные естественным ходом жизни от молодости к старению физиологические признаки.

Более того, ребенку нужна его самооценка в обществе, признание его права на самость и личностность. Доктрина уважения к возрасту как бы отодвигает по срокам самореализацию ребенка: я еще маленький, я еще никто, а вот вырасту большой, меня заметят и начнут уважать потому, что я стану взрослый. И получается, что самый важный период жизни ребенка как бы обнуляется, обесценивается: то, что сейчас, в детстве – это все ненастоящее, неважное, невсамделишное. Это – приготовление к будущей взрослой жизни, когда я, личинка, стану настоящей бабочкой. Я сейчас несвободен, но настоящая свобода начнется, когда…

Вот почему наши дети так мечтают стать взрослыми: это сладкое слово «свобода»! Видать, несладко быть несвободным в самую-то счастливую пору своей жизни.

И обратная сторона медали – о старых. Или бог шельму метит и долг платежом, но и старость враждебна к молодому. Откуда эти злобные старухи, которым мешают дети, шумно играющие во дворах, подростки с телефонами, девчонки в полу-топчиках, молодухи с колясками, ухоженные женщины и мужчины за рулем красивых машин, свадебные лимузины, лощеные геи, матери-одиночки, хиппи и просто все молодое и здоровое вокруг? Как коршуны сидят у парадных бабки, шипят гадюками и плюют ядом до разлива собственной желчи. И все-то им не то и не так. А это и есть возраст. За который их следует уважать.

Злая старость – это я больше о России, где государство поставило пожилых людей в ситуацию, когда им трудно сохранить свое достоинство. Ощущение обесцененности собственной жизни, снижение своей социальной роли в обществе, общественное небрежение человеком, оттрубившим трудовую жизнь – тут целый клубок. Да и сама старость – не радость на Руси.

Достоинство. Его ребенком не хватает по причине необходимости жить коллективно. Его не хватает в зрелом возрасте по причине необходимости работать на. А в старости и есть одно мнимое достоинство, достойное мнимого уважения – преклонный возраст. Но как мы уже выяснили, это отнюдь не повод уважать человека. А чтобы вернуть себе значимость и повысить свою ролевую планку, на месте чувства самоуважения и достоинства старость выращивает свой гнев и злобу к оттеснившему их в тень молодому.

Если у ребенка еще теплится свет в конце тоннеля (стать взрослым и обрести достоинство), то у старого человека в России, чем глубже и дальше в тоннель, тем надежды вернуть утраченную значимость все меньше и меньше. Тут надо все ломать и менять, лечить и лечить – это болезнь всеобщей неустроенности пост-советской жизни, и это дело самих граждан этой трудной страны.

Зато Запад – рай именно для стариков. Вот почему западные старики так тянутся к молодым и так молодятся. Не в детстве, не в зрелом возрасте, а именно на старости лет, по выходе на пенсию человек обретает свободу. Вы, наверное, обращали внимание, что западные туристы – это, в основном, пожилые люди. Посмотрите на круизные лайнеры – это плавучие богадельни. Посмотрите на южные курорты Мексики и Доминиканы – это пенсионеры. Посмотрите на весь штат Флорида, на штат Калифорния – заповедники пожилых людей. Города и поселки пенсионеров, где не встретишь ни одного молодого человека. Города счастья по Компанелло.

Можно позволить себе быть добрым и тянуться к молодежи, если старость у тебя обеспечена, накопления сделаны, дом выкуплен, дети-внуки устроены и твердо стоят на ногах...

На днях мне довелось поспорить с очень неглупым человеком из России. Речь шла о якобы написанном письме Березовского президенту незадолго до кончины. Докажи мне, что это подделка, да, докажи! И я доказала.

Вот скажите-ка мне, кого вы считаете старым? Называете старым? Ага… В основном того, кто получает пенсию по старости (слова-то какие!). Пенсионера. Все правильно: это русская ментальность.

Березовский якобы пишет: «Мне 68 лет. Я старик»...
Вот где прокол сочинителей якобы письма! Прожив на Западе, даже так недолго, как Березовский (12 лет), ментальность полностью меняется. Даже если ты пишешь письмо на русском языке. Никогда мужчина в возрасте 67 лет на Западе не скажет о себе «я – старик». Ну никогда! Never-ever! Вот где у сочинителей письма и вылез «славянский шкаф»!

Вектор нашего существования есть только один – туда. Смысл нашего существования – свобода и достоинство. Как бы хотелось сохранять и то и другое на протяжении всего нашего следования по этому нелегкому вектору. Достоинства всем и свободы.
Ссылка