Испытатель Владимир ЩЕРБИНСКИЙ: «Мы 50 раз отрабатывали процесс прилунения»
В СССР их было всего несколько — людей, которые на собственном опыте знали, каково оно: высаживаться на Луне. Более 40 лет назад испытатель Владимир ЩЕРБИНСКИЙ участвовал в проведении засекреченных экспериментов на подготовительном этапе советской лунной программы. Корреспондент «МК» стал первым журналистом, кому Владимир Вениаминович рассказал, как готовились к высадке наших космонавтов на спутник Земли. С 14 июля 1953 года в Государственном испытательном НИИ авиационной и космической медицины существовал отряд испытателей (распоряжение о создании его подписал сам Сталин незадолго до своей смерти). Ему довелось служить в этом уникальном подразделении. 
Гайка с сюрпризом
— Секретную программу — изучение работоспособности космонавта при полете к Луне и посадке на нее — отрабатывали в 1966–1969 гг. На территории одного из подразделений нашего института был устроен полигон. Лунную поверхность имитировали кучи песка, посадочный модуль заменяла металлическая коробка...
— Но как быть с невесомостью? Вернее, с ее отсутствием... Получаются совсем некорректные условия эксперимента.
— Сконструировали специальный безопорный стенд, который позволял имитировать многократное — до 1/6 уменьшение веса человека (именно столько, по расчетам, должно быть на Луне). Он мог совершать на этом стенде очень необычные движения. Например, легко — «по-лунному» — прыгнуть с места на несколько метров в высоту...
Многие эксперименты нужно было выполнять в скафандре «Ястреб», специально доработанном для действий космонавтов в открытом космосе. Сроки испытаний поджимали, поэтому решено было задействовать двоих испытателей. Однако с завода «Звезда» в институт привезли единственный комплект лунного костюма, так что пришлось подбирать из состава отряда людей с подходящим под него ростом и телосложением. В итоге в «Ястребе» работали попеременно Николай Буркун и я. При этом кроме космического комплекта обязательно обували еще обычные галоши — а то ведь испачкается скафандр, пока ходишь в нем по Земле!
Подготовка к работе в скафандре занимала много времени, так как на нас надевали 5 разных одежек-оболочек, а кроме того, закрепляли на теле электроды, регистрирующие датчики... Больше всего хлопот доставляли электроды для снятия миограммы мышц при моделировании хождения космонавта по Луне, которые закреплялись на икрах. Каждый такой эксперимент длился от 3 до 6 часов, и контролирующие элементы никак не хотели держаться все это время на ногах энергично движущегося человека — они постоянно отлетали или сползали в сторону, что искажало результаты испытаний. Как только не исхитрялись экспериментаторы, пытаясь надежно зафиксировать эти пластиночки! Места крепления на теле не просто брили, но даже кожу наждаком зачищали от остатков волос для лучшего контакта, пробовали использовать датчики на присосках... Мы и в Институт физкультуры ездили — смотреть, как тамошние специалисты крепят регистрирующие элементы на теле спортсменов. В конце концов придумали припаивать под датчик маленькую иголочку и с ее помощью прикалывать эту нашлепку к коже испытателя. Столь радикальный способ вызывал постоянную боль и появление кровоподтеков, зато электроды хорошо держались и выдавали нужную информацию.
— Что конкретно приходилось отрабатывать «для Луны»?
— Один из экспериментов имел целью проверить, как при полете к Луне в условиях невесомости космонавт может выполнять технические работы — например, ремонт космического аппарата, возможную перестыковку внешних агрегатов... К «посадочному модулю», установленному на полигоне, приварили круглый штырь с резьбой, и на него предстояло накрутить большую гайку. В итоге выяснилось, что элементарная вроде бы операция в космических условиях трудновыполнима. Оказавшись подвешенным на разгрузочном стенде в безопорном состоянии, я попробовал наворачивать гайку на штырь, но вместо этого вдруг стал сам вращаться вокруг него! Вдобавок внутрь скафандра во время проведения эксперимента осуществлялся поддув — с целью имитации раздувания скафандра при работе в открытом космосе. За счет такого поддува эта «одежда» становилась более жесткой, сковывала движения, а защитные перчатки не обеспечивали привычной гибкости, цепкости пальцев — так что гайка почти сразу выскользнула у меня из руки и улетела прочь... Долго пришлось возиться со злополучной железякой!
На втором этапе исследований «обкатывали» межпланетное путешествие, моделируя полет на Луну и ее облет. Пара испытателей проводила по 7–8 суток в специальных ложементах в капсуле, которую сделали похожей на кабину космического корабля. А помещалась капсула в черной комнате, где даже шторы были угольного цвета. И на этом черном фоне в иллюминаторах высвечивались очертания Земли и Луны. Для полноты имитации будущего космического рейда профессор Гримак изготовил большой глобус Луны с рельефно выдавленными на поверхности кратерами, который разместили перед капсулой. С противоположной стороны находилась фотография Земли из космоса. Во время «полета» картинка нашей планеты, которую экипаж мог видеть в задний иллюминатор, постепенно удалялась, а Луна, наоборот, надвигалась, росла в передних иллюминаторах. Специально разработанная система подсветки выполняла роль Солнца, еще более подчеркивая ощущение реальности происходящего.
На третьем этапе испытаний, который длился около полугода, проводили эксперименты по отработке действий экипажа во время прилунения. Для испытаний в одном из НИИ сделали оптико-механический стенд. Вместо спускаемого модуля — ширма с иллюминатором-экраном, на который для имитации прилунения передавалось изображение, снимаемое телекамерой с макета лунной поверхности. Было изготовлено три десятка таких планшетов размером 60х60 см с воспроизведенными на них участками Луны — кратерами, холмами... Один из них и использовался в каждом конкретном эксперименте. Испытатель вставал за пульт «посадочного модуля», перед ним в иллюминаторе — картинка лунного пейзажа с высоты 3–5 км (на самом деле транслируемый телекамерой вид выбранного макета). Руководитель давал вводную: осуществить прилунение на этом участке между такими-то кратерами или в такой-то кратер. Космонавт начинал «выруливать» на посадку при помощи джойстика, который управлял оптикой и перемещением телекамеры — тем самым имитировалось движение космического корабля в окололунном пространстве. Иногда маневр получался удачно, а иногда процесс «прилунения» затягивался, и в итоге оказывалось, что, по расчетам, на осуществление посадки израсходован весь запас горючего на борту, и, значит, лунный модуль не сможет вернуться к основному кораблю... В общей сложности за время отработки этого этапа в 1966–1968 гг. испытатели из нашего отряда «прилунялись» раз пятьдесят.
Фото неизвестного космонавта
— Кто служил в отряде испытателей? Откуда набирали людей, готовых рисковать здоровьем, а может быть, и жизнью?
— В то время отряд насчитывал около 50–60 человек. Сюда брали обычных призывников — самых крепких парней из нескольких армейских учебных центров (в основном из Украины, сельской местности: там народ был поздоровее). В эти учебные центры приезжали медики делать предварительный отбор ребят. Потом кандидатов везли в Москву — и здесь после более тщательной проверки отбраковывали около половины. Помимо штатных испытателей работали в отряде внештатники — военные и гражданские специалисты.
— Как вы оказались в этой «космической фирме»?
— После школы, в 1963-м, пришел работать в НИИ, в лабораторию высотных бароиспытаний. Позднее, когда уже был студентом-старшекурсником авиационного института, мне предложили работать в одном из научных отделов. По окончании МАИ в 1971 г. пришла пора отслужить год в армии. Вполне ожидаемо я был направлен проходить срочную в отряде испытателей нашего НИИ — теперь уже штатным его бойцом.
— Солдат, который испытывает космические технологии, — это же элита!
— Все классические атрибуты солдатской службы были налицо: мы жили в казарме в районе Хорошёвки, занимались строевой подготовкой, бегали вместе с другими срочниками кроссы... Впрочем, существовали и заметные отличия. У испытателей много внимания уделялось специальной физической подготовке; обязательными были походы в бассейн ЦСКА, где мы плавали эстафеты и прыгали с вышек (после таких прыжков с самой верхотуры занятия на батуте казались детской забавой!). Питались по летной норме, жили не в огромной казарме, а в комнатах по четыре человека. Кроме того, за участие в каждом эксперименте нам платили «испытательские». А перед ответственными, сложными опытами отправляли в профилакторий, имевшийся при НИИ. Там человек сутки отдыхал, отсыпался. И после завершения испытания давали на восстановление несколько дней.
— А чрезвычайные ситуации возникали?
— На память приходит, пожалуй, лишь одна история, но она, скорее, анекдотическая. Испытатель, который участвовал в эксперименте, проводимом в барокамере, спешил: вечером предстояло идти с девушкой в театр. Вот и попросил операторов установки «спустить» его с высоты «на Землю» побыстрее. Те включили в барокамере режим изменения давления, соответствующий скорости спуска 20 м/с. Однако выяснилось, что испытуемый явно переоценил возможности своего организма: едва «пролетел» отметку 5–6 тысяч метров, у него заложило уши, возникла сильная боль. Пришлось срочно «выводить из пикирования» и «спускать на Землю» медленно. В итоге процесс затянулся, и ни о каком походе в театр уже речь не шла.
А однажды «по вине» отряда военных испытателей в СССР «пропал космонавт»! Фотографировать во время проведения экспериментов чаще всего запрещалось по соображениям секретности. Но в середине 60-х в отряде служил Алексей Белоконов, которому часто поручали испытания кислородного оборудования. Во время таких экспериментов его несколько раз фотографировали в скафандре. А поскольку Алексей был очень фотогеничным парнем, то некоторые из этих снимков (без упоминания имени персонажа) опубликовали в СМИ. Такая популярность Алексея в итоге едва не обернулась международным скандалом. Американцы заподозрили, что в СССР пропадают (то есть наверняка гибнут!) космонавты. Как аргумент они приводили снимки Белоконова, напечатанные в 1965–1967 гг. в советских изданиях: у вас же был вот такой симпатичный космонавт, но ни в одной из советских делегаций, курсирующих по миру с дружественными визитами, его ни разу не замечали. Значит, умер или тяжело заболел! Пришлось приоткрыть тайну. Главный редактор «Известий» Аджубей договорился с телевизионщиками, пригласил космонавта Германа Титова, нашего Белоконова и отправился с ними на аэродром в Чкаловском, где был снят сюжет о людях, участвующих в подготовке космических полетов. На экране Алексея показали уже безо всякого скафандра.
У каждого «штатника» в отряде существовал уровень допуска. Кто-то мог по состоянию здоровья участвовать во всех экспериментах без ограничения, а кто-то по медицинским показаниям специализировался, скажем, на высотных испытаниях или психофизических нагрузках... Один из самых «жестких» тестов — так называемая перепадная камера. В ней можно было за доли секунды «забросить» человека с уровня земной поверхности вверх на 20–30 км. Такой перепад высот имитировался резким скачком давления...
Помнится, проводился у нас «голодный» эксперимент. Врачи хотели выяснить, как будет реагировать организм космонавтов на недостаток пищи. Четверо испытателей 15 суток сидели на минимальном пайке — всего 100–200 калорий в день. Им давали пару маленьких кусочков сосиски утром и столько же вечером.
— Долго ли длилась ваша испытательская карьера?
— Я более 25 лет работал в отряде — ушел оттуда лишь в 1993-м. А в начале 2000-х, когда военнослужащих отлучили от испытаний космической техники, эта команда прекратила свое существование. Эксперименты были переданы в Институт медико-биологических проблем.
Практически все мои сослуживцы по отряду ныне оказались «вычеркнуты из списков». Серьезной проблемой для каждого из них остается фактически полное забвение его прежних заслуг. У наших коллег — ребят из Института медико-биологических проблем — есть официально признанный статус испытателя, а у нас, военных, его нет. Мы по-прежнему числимся механиками (так во всех документах была прописана должность штатного испытателя в отряде). Лишь немногие получили в награду за свою многолетнюю опасную работу почетное звание «Заслуженный испытатель», да и то, как правило, с большим опозданием.
материал: Александр Добровольский
Ссылка
