А я еще одну песню Чар Ли принесу сюда. Очень понравилась мелодика стиха.
Раз никто не хочет расходиться из этой темы)

Сказка про ледяную арфу

Небо арктических берегов — холодно-бессловесно
В небе ночном разливай-литье — плавится перелив
Ярких цветов, пелерин и бус, цвет-самоцвет чудесный —
Это царица снегов и льдов бродит средь белых нив.
Платье ее — расшивай-шитье, жемчуг да бриллианты,
Руки ее оплетают ночь звездным узором в синь.
Держат ее поднебесный плащ айсберги, как атланты,
Тени ложатся на грани гор, тьмой укрывая стынь.

Все же легенда не про мороз, не про холодный берег,
И не про то, как бредет она и как плетется нить.
Эта легенда поет о том, как холод умеет верить,
А если не дивно вам это знать — холод может любить.

Роберт-арфист — разнуздай-удал, весел и златословен,
Темноволос, синеглаз, суров — в общем, рискни-возьми.
Я, говорит, покорял цариц голосом и игрою.
Я, говорит, покорю и ту, что не живет с людьми.
Я, говорит, поплыву наверх, там, где холодный север,
И разыщу королеву льдов, и растоплю ее.
Я ей спою про любовь, сирень, грозы и сладкий клевер —
Я не совру ей ни в чем, ни в чем, вдруг — полюблю ее!

Люди ему — не ходи, не пой — страшная та царица,
Холодом скован далекий край, холоден темный взор.
Смотрят из льда позабытые там мертвые злые лица,
Всякого изморозью возьмет, холодом на измор.
Смехом им вторит веселый парень — глупости, не иначе,
Я не боюсь мертвецов и тьмы, я — огонек ночной,
Слышите, люди, дойду до конца, верите — не заплачу,
Не заплачу ни собой, ни кем — будет моей женой!

Долго ли коротко говорить, плачут о нем подруги,
Машет сестра, да друзья молчат, верится им с трудом.
Роберт-арфист седлает коня, городом правит вьюга,
Роберт-арфист не боится снега, он исчезает в нем.
Долго ли коротко говорить — путь был тяжел и темен,
Небо забыло про свет утра, холод сковал леса,
Роберт-арфист не сходил с тропы, слушал вороний гомон,
После — ни воронов, ни лесов — снежная полоса.

Низкое небо, свинцовый блеск, тучи бегут потоком,
Ветер свистит среди тьмы и льда — смерть поет приговор.
Роберт-арфист поднимает ворот, холод совсем жестокий,
Он пробирается среди тьмы, ровно разбойник-вор.
Падает конь на колени в снег, час до рассвета — Роберт
Дальше идет без коня в рассвет, арфу прижав к груди.
«Не отступлю, королева льда, хочешь меня угробить?
Выслушай прежде, как я пою, после уже суди…»

Стынет равнина — из края в край синь, белизна, лазурь,
Роберт-арфист по снегам идет, стынет в глазах слеза.
«Слышишь, царица, теряешь шанс, брось-ка ты эту дурь,
Выслушай песню о том, как в июле падает вниз гроза,
Выслушай песню о том, как ландыш прячется средь травы,
Или о том, как бежит ручей, звонкий, что та струна.
Или ты думаешь, что снега вечно твои правы?
Или забыла о том, что в мире где-то живет весна?»

Роберт-арфист средь снегов по грудь, холод берет свое,
Падает в белое, нету сил, долог последний шаг.
Сотканным жемчугом средь тиши белая тень встает.
«Здравствуй, наглец, грязен ли, чист, грешен ты или благ,
Перед лицом моих холодов ты — меньше кусочка льда.
Перед лицом моих холодов ты — ломок, как мертвый лист.
Перед лицом моих холодов…» — «Петь я пришел сюда!
Петь для тебя, царица снегов, твой утолить каприз!

Роберт-арфист мое имя, краса, слушай меня скорей…»
Он поднимается из снегов, твердо стоит, глядит.
Дева смеется — «Каков герой! Спой-ка мне о заре,
Спой-ка о том, как мороз лихой душу твою студит».
Дева под руку его берет, дева уводит прочь,
Там, где дворец ее над рекой радужным льдом горит.
«Ты, — говорит, — будешь петь, мой друг, раз уж тебе невмочь,
Ты будешь петь для меня теперь», — весело говорит.

Роберт-арфист на нее глядит, глаз отвести нельзя,
«Как ты красива, моя судьба, как же ты хороша!
Видно, недаром меня к тебе эта вела стезя,
Я буду петь для тебя теперь, и для тебя — дышать!»
Глаз синева, и румянец щек, арфа в его руках.
Дрогнула дева, глядит, глядит — взор ее так лучист.
Только нельзя королеве льдов сдаться — да просто так,
И говорит она тут ему – «Стой, погоди, арфист!

Вот тебе арфа из белых льдов, струны — все серебро,
Много алмазов видала я, да вот хочу — рубин!
Спой мне о холоде и снегах в крае людских дорог,
Спой мне о том, чем живете вы средь ледяных вершин».
Дева из белых ниток ему арфу прозрачную ткет,
Дева протягивает ее — ну же, давай, герой.
Роберт-арфист, позабыв про все, арфу из рук берет,
Роберт-арфист начинает петь, арфы наладив строй.

«Хочешь, спою я тебе о том, как ярок синиц убор,
Как иволги желто перо весной, малиновки грудь ала,
Как зеленеет в марте сыром, пахнет сосновый бор,
И как белы в золотых лучах аистовы крыла…
Хочешь, спою о долинах в цвету, радугах и ручьях,
Тонких жемчужинах меж ветвей средь паутин седых,
Или уж лучше спою о той, что всем дана — и ничья,
Той, что живет в глубине сердец, старых и молодых…»

Слушает дева — арфист-певец дышит, стоит, поет,
Алые капли бегут по льду, пальцы его дрожат.
«Хочешь, спою я тебе о том, как же высок полет,
Что неподвластен твоим снегам, снежная госпожа».

Арфы струна ледяным лучом режет ночную тьму,
Голос звучит меж снегов и льда — жарок его костер.
Статный певец позабыл про сон — все нипочем ему,
Голос плетет золотую вязь, алый бежит узор.
Слушает ветер, и снег застыл пологом над страной,
Слушает дева, склонив лицо к музыке и к певцу.
В небе ночном жарко горит, плавится полотно —
Свет подвенечный ал-золотист — деве, гляди, к лицу.

Роберт-арфист ей поет о том, как зелен ивовый лист,
Как он подарит невесте дождь, радуги круговерть.
Роберт поет, он прозрачен, бел, холоден он и чист.
«Стой! — восклицает она ему. — Близкая твоя смерть!
Стой, замолчи», — а он все поет, пальцы белее льдин.
«Стой», — она делает шаг вперед — взмах, серебро, порыв —
Вдребезги арфа, искры до звезд, алый звенит рубин,
Падает Роберт, и снег лежит, пледом его укрыв.

Роберту жарко, он крепко спит средь ледяных огней,
Жарко внутри, жарко кругом, кожа его бела.
Только быстрее ночных ветров, только быстрей коней
Мчится на юг — к сердцу ладонь — снежная злая мгла,
Мчится сквозь бешеную метель — спит на санях арфист,
Губы дрожат, продолжая петь что-то о серебре,
Что-то о взгляде, что поутру солнечен и лучист,
Что-то о травах, что подо льдом прячутся в декабре.

***
Роберт-арфист — разнуздай-удал, весел и златословен,
Темноволос, синеглаз, суров — в доме горит камин.
Я, говорит, тут дворец тебе, видишь, какой построил.
Я, говорит, для тебя зажег, видишь, какой рубин.
Ель одевается серебром, близок сегодня север,
В доме тепло, за окном — зима, тучи седы, клубят,
Я тебе спел про любовь, сирень, грозы и сладкий клевер —
Я не соврал ни на миг, ни в чем, я — полюбил тебя!

Время идет чередом своим, сын подрастает, дочка,
Сани готовы сорваться в бег — дробь ледяных копыт.
Снежная дева сегодня прочь в небо срывается ночью,
Чтоб показать им холодный край, тот, что снегами скрыт.

Небо арктических берегов — холодно-бессловесно,
В небе ночном разливай-литье, бело от снежных стай
Ярких цветов, пелерин и бус цвет-самоцвет чудесный —
Это царица снегов пришла в гости в забытый край.
Платье ее — расшивай-шитье, жемчуг да бриллианты,
Руки ее оплетают ночь звездным узором в синь.
Держит ее поднебесный плащ Роберт-арфист атлантом,
Дети на санках слетают с гор, их не пугает стынь.

Все же легенда не про мороз, не про холодный берег,
И не про то, как бредет она, и как плетется нить.
Эта легенда поет о том, как холод умеет верить,
И если не дивно вам это знать — холод может любить.